Что я знала о мире, куда ехала? Знала, что Шантарское море — часть Охотского, отделенная от него горсткой удивительных островов. Что моря эти суровые и холодные, жестокие и негостеприимные. Знала, что шторма и туманы нередки, а льды в море сходят только в июле, а могут и весь август там проболтаться, если ветром восточным занесет из Охотского.
Что же влекло сюда?
Влекли таинственные Шантарские острова…
Как среди грозных морей может существовать жизнь? И не просто жизнь, ее расцвет. Как назло ветрам и льдам, в противовес холоду и страху может возникнуть зеленый рай? Шикарные леса. Бесконечное разнотравье. Цветы, которые редко где встретишь. Лисы, соболя, горностаи. Медведи по островам бродят. А птиц… Кажется, со всего земного шарика собрались. Орланы белохвостый и белоплечий гнездятся. Топорики, ипатки, всевозможные утки, чистики, бесконечное число разных чаек и крачек, бесчисленные кулики, залетают гуси и лебеди. В морях обитают белухи, касатки, другие киты. На многих островах можно встретить лежбища тюленей.
Шантарские острова… Кажется, это таинственный ларец, запрятанный в холодном море для того, чтобы его никто не достал и не смог прикоснуться к его сокровищам. Найти бы его, приоткрыть…
И вот наш путь лежит в тот сказочный мир, на Шантары. Через холодные моря, шторма и туманы. День и ночь следуем мы без отдыха, с каждым часом приближаясь к тайне. К загадочному ларцу.
Острова нас встретили густым туманом. Как будто мир весь плотно забили ватой. Близок ларец, да не откроешь…
И вот луч солнца пробился к нам. Облачность качнулась и исчезла, уплыла белым пушистым ковром-самолетом.
Нашим взорам открылись острова в океане. Островки темной зелени, окаймленные изумрудным морем, на поверхности которого играют ласковые лучи солнца. Всюду купаются любопытные тюлени.
Шантарские острова…
Крохотный островок Арка с гордыми орланами. Радужные переливы яшмы на Феклистове. Лежбища тюленей и полчища птиц на Утичьем. Вот он — приоткрылся ларец…
Мы подплываем к острову Большой Шантар.
Не знала я, какое сокровище еще таится здесь для меня. Этого о Шантарах я точно не знала. (А может, именно это и влекло сюда столько лет?)
Большой прилив. Мы заходим в реку. Нас встречают четыре человека.
Среди них — начальник метеостанции Владимир. Хозяин острова, неутомимый труженик, широкая, богатая, открытая душа…
На метеостанции сейчас — три человека. Конечно, бывали времена, когда на станции больше народу работало. К сожалению, немногие надолго задерживаются. Тяжело здесь жить. И не каждому здешняя жизнь по душе. Не каждому интересны охота и рыбалка, путешествия по острову, которыми спасаешься от однообразной жизни. Многим сложно оторваться от цивилизации…
Заходим на метеостанцию, чтобы принести хоть какие-то весточки с материка, подарить людям немного общения. Они ведь совсем от мира оторваны!
Тогда, на метеостанции я, видимо, еще не совсем осознавала, что Вова — моя половинка и что уезжать отсюда мне тотчас же нельзя. Я позволила себе уплыть на яхте на другой конец острова, но пришло осознание и…
Дальше мои друзья двигались своим путем, а я — своим. Они, вкусив еще немного радостей острова, двинулись в обратный путь. Я же осталась на острове.
Так вот случилось, что мне удалось побывать свидетелем той удивительной и нелегкой жизни, текущей здесь, на острове, на краю света, вдалеке от материка и всех благ цивилизации.
Но моя жизнь на острове началась не с метеостанции, а со знакомства с островом, с перехода с его северо-восточной оконечности, с берега Охотского моря на оконечность юго-западную, к берегу Шантарского моря.
И вот мы, с пришедшим сюда за мной Владимиром, отправляемся к метеостанции.
Сперва мы шли вдоль берега озера.
— Смотри, медведи! Два…
Снимаем рюкзаки и тихо-тихо идем в их сторону. Мишки — мамаша с годовалым медвежонком, нас не замечают. Бегают, валяются.
Вот вскочили на задние лапы и давай бороться. В ладоши друг друга хлопают, валят один другого. И вот мишки скатились к ручейку — не видно.
Подходим ближе… Ближе, ближе… Вот уже осталось метров пятнадцать. Что-то почуяли. Маленький бегом бросился в лес, а мамаша сделала пару шагов к нам, встала на задние лапы, и замахала передними, уходите, мол. А потом уже бросилась бежать.
А впереди еще медведь. Шикшу лижет. Метров на шесть удалось подойти. Наконец, почуял косолапый. Бросился бежать. Но любопытство победило. Метров через сто влез на валежину, и давай нам позировать, изучать, кто же его покой потревожил.
А что это за тяжелый скрипучий звук? Это орлан белоплечий над головой пролетел.
Но вот озеро кончилось. И пошли болота, трава выше головы, бесконечные буреломы, ерник — березовый стланик, кедровый стланик. Идти тяжело, но все вокруг радует. То белочка проскочит в траве, на дерево взовьется, то юркий соболек глянет на тебя любопытными глазками–бусинками. Под камушком — смешные проворные горностайчики. Вот стучит по дереву дятел-желна. Что же? Вот он, ларец, открылся. Вот оно: черпай — не хочу!
Вдоль озера шикшу и дерен едим. На марях (болотах) голубикой кормимся. Брусника зреет, где повыше. Вдоль рек — моховка (смородина такая местная, удивительная). В реках рыбы полно. На нерест идет горбуша. Плещется, шуршит, преодолевая перекаты. В Тавалаке чудо-рыбка — микижа. Она только здесь, да еще где-то на Камчатке да Аляске водится. Вот он, открылся мне, дивный ларец Шантар…
На третий день мы выходим на перевал. Откуда такая погода? Да, Шантары непредсказуемы. Дожди. Ветра. Туманы. А тут — солнце. И весь остров, как на ладони. Вот он, берег Охотского моря, озеро Соленое, весь наш путь. А впереди — губа Якшина, острова Утичий и Птичий. Где-то там, внизу — метеостанция…
И сплошная синева. Воздух дрожит и хочется этот мир впитать и сохранить в себе на всю жизнь.
Несколько часов пути вниз и мы на метеостанции. Вот она, горстка строений на берегу моря. Нас встречают с недоумением и радостью.
Топим баню. Горячо топим. Расслабляются все натруженные мышцы. Пробивает пот, смывая не только походную грязь, но и прошлое. Впереди — новая жизнь. Жизнь с любимым человеком, со своей половинкой. Аромат березового веника, пихтового масла. И расслабляешься, наполняясь чувством полного счастья.
Утро встречает солнцем. На кухне уже гудит печь — затопил дежурный, чтобы попить чаю. Да! Да! Чтобы выпить чашечку чая надо принести воды с реки, наколоть дров и затопить печь! Позже, правда, я поняла, что вовсе не для каждой чашки чая топят печь. Если топили вечером — до утра в ней чайник теплый. Топить не обязательно. Но еда — холодная. «Это нормально. Это по-Шантарски» — говорит Вова.
Ставим тесто на хлеб. Интересно: все пекут по одному рецепту, хлеб же всегда разный получается. Но каждый раз свежий хлеб — праздник.
— Будешь чай с маслом? — спрашивает Вова. До меня не сразу доходит, что хлеб с маслом — это главный деликатес к чаю.
Паек-то у метеорологов не велик, и не разнообразен. Крупы, мука, консервы, масла подсолнечного да сливочного по две упаковки в месяц. Немного овощей. И ни фруктов, ни сладостей! В огородах, что удивительно при здешнем климате, растет картошка, морковка, зелень. Основное же в рационе — рыба. Иногда утку стрельнут.
Сейчас сезон горбуши. Рыба на столе во всех видах, икра, жареные молоки, печень. Собакам тоже рыба варится, коты — те сырую лопают.
Поняв, насколько скудное здесь питание, стараюсь изо всех сил. Изобретаю блюда из рыбы: котлеты, паштеты, пироги. Ламинарию тушу с рыбой, салатики готовлю из мертензии — очень вкусного местного растения. И, главное, почти из ничего пеку бисквиты, эклеры, печенье разное, пироги ягодные. Ставлю творог из сухого молока.
Погода стоит прекрасная. И хотя вода в реке не горяча, каждый раз после рыбалки купаемся. Коснешься воды — дух перехватывает, окунешься в воду — холодные иголочки разбегаются по телу. Лишь любимые руки согревают.
— Почему сегодня нет света!? — задаю вопрос третьим или четвертым вечером.
Оказывается, электричество здесь — большая проблема. Включают его три раза в неделю по три часа. Дизель заводят. На большее солярки не хватит — шестьдесят литров на месяц положено. И ни грамма больше. Остальное время — керосиновая лампа.
А в предыдущие дни свет был внеплановый: в честь нашего прихода, бани…
На станции всегда море дел. Дежурят метеорологи: сутки через двое (это когда их трое на станции, а когда больше, так еще реже). Казалось бы, восемь раз в сутки надо выйти на метеоплощадку — снять показания с приборов, закодировать данные, по рации передать.
Но это далеко не все. После срока (так называют перечисленные выше действия) еще выход на актинометрию (замеры солнечной радиации).
Дежурный летом встает в начале пятого — минут за 10-15 до восхода солнца. Встретить восход светила, отметить это время, а потом — проводить до завтрашнего дня. Солнышко попозже встает, и дежурный — попозже. Но не позже шести. В семь — первый срок. После него можно попить чаю и садиться проверять вчерашний день — не ошибся ли предыдущий дежурный где-нибудь в цифрах.
В десять — снова срок.
В одиннадцать — «служебка» — прием, отправка телеграмм, новости с соседних метеостанций. И все это при помощи азбуки Морзе. Другой связи на острове нет.
Дальше сроки в 13, 16, 19, 22, 01, 04.
Но между ними тоже не расслабишься. Хорошо, если небо голубое, да солнце светит, да ветра нет. Тогда работы меньше. Иначе: если на небе облака — запиши, какие. Сильный ветер — зашторми (срочно информируй о нем). Информируют о тумане, о грозе. Дождь идет — отметь начало и конец, степень силы, характер. А ведь дождь еще и разным на дню может быть и начинаться по десятку раз. Целый день во внимании. «Ну, почему в небе грохочет? Я же ужинаю», — выскакивает Вова из-за стола и бежит в «служебку» (служебное помещение).
А ночь… Можно, конечно, и поспать между сроками. Но только проспать — смерти подобно!
Остальные дни, кроме непростого быта — сейчас, осенью, заготовки на зиму. Веников для бани навязать надо, Иван-чая, листьев моховки на чай насушить, морской капусты заготовить.
У Вовы, как у начальника станции, полно бумажных работ — отчетов, проверок. Все результаты наблюдений за полгода надо с осенним вертолетом отправить. Кончатся проверки — пора будет дрова возить.
Среди суеты иногда вырываемся за ягодами. Это совсем недалеко. Метров пятьдесят — и мы на мари. Морошка. Голубика. Прямо из ларца…
И вот счастливый день — мы идем на два дня в поход! Идем к мысу Радужному! Наблюдаем за орланами. Пьем чистую ключевую воду. Слушаем прибой. Купаемся в осеннем Охотском море…
После прихода Вова начинает возить дрова — это одна из самых важных задач на станции. Заготовлены они были еще летом. Возить же можно только сейчас. Дорога — это литораль, другой — нет. После зимы льдами изрыта, изуродована, и лишь августовские шторма выравнивают осушку, делают плотной. Только в сентябре может здесь пройти трактор. И только по отливу. Теперь задача: вычислять отливы и возить, возить, возить. Задача почти на месяц. Отливы пока утром. Вечером, если Вова не на дежурстве, ходим за ягодами.
Идем в ночь за ленком. Но нет рыбы — икры горбушьей объелась.
В небе висит полная луна. Под ней серебрятся море, трава. Тени длинные. Хорошо идти ночью при луне, взявшись за руки с любимым человеком.
И вот дом. Крылечко. Присаживаемся, как всегда, на ступеньки…
— Вертолет будет послезавтра утром, — звучит, как приговор, голос Родиона… и внутри что-то обрывается…
…И вот залаяли собаки. Раздался стрекот. Оранжевая птица уже кружит над метеостанцией.
Улетаю? Улетаю. Улетаю…
